Ведущую роль в пьесе сыграла талантливая актриса, сумевшая создать за полтора часа сценического времени аутентичный образ безумной и отчаянной женщины. Все действие развернулось в ее болезненном сознании, отравленном одиночеством и тоской. «Я устала от жизни, я уже давно мертва. Это не тот мир, в котором я хочу жить», - взывала она то ли к самой себе, то ли к зрителям, ставшим свидетелями ее поступков.

В те немногие минуты ясного сознания она набирала на машинке послания и затем разбрасывала их по сцене. В ее монологах нередко фигурировало время – 4.48, ставшее для нее часом наступления смерти. До этого рокового момента и показаны немногочисленные события ее жизни. Вот она на приеме у своего лечащего врача (Евгений Колотилин) , сидящего спиной к ней, показывающего так свое безразличие. Кроме того, его беззвучная монотонная речь периодически заглушалась музыкой, а монологи героини на ее фоне становились эмоциональнее и ярче. В разговорах с ним она находила лишь холодный взгляд и стандартный набор медицинских терминов. Чтобы как-то обратить на себя внимание, она перерезала себе вены и попала в больницу. Несчастной женщине не хотелось, чтобы с ней обращались, как с пациентом. Многочисленные нецензурные фразы, которые она выкрикивала, в данном случае стилистически оправданные, стали крайней формой выражения ее бунтарства.

Героиня пыталась найти любовь. Полные нежности и порой откровенные слова, обращенные к несуществующей возлюбленной, также разбивались о стену непонимания. Женщина-фантом (Татьяна Быкова)появлялась в ее воображении, и невозможность их встречи в этом пустом бездушном мире была передана очень выразительно. Но в то же время героиня словно чувствовала ее присутствие рядом собой, вероятно, поэтому партнерша была во всем черном и поэтому напоминала тень.

Найдя в себе силы бороться с этим несправедливым миром, бунтарка объявляет ему войну. Вначале – врачам, а затем всем сразу. Облачившись в одеяния солдата, она выкрикивает бредовые фразы: «Я убивала евреев в газовых камерах, я убивала курдов, я бомбила арабов, я насиловала моливших о пощаде детей, массовые казни – моих рук дело; я отказываюсь, я отказываюсь, я отказываюсь, отвернись от меня». Интонации актрисы, мелкая дрожь, остановившийся взгляд, затихающая музыка и гаснущий свет говорили о приближении конца. Психоз перешел в последнюю стадию, когда героиня произносит последние слова: «Я вижу ничто», а сцена в этот момент заполняется раскрытыми антрацитовыми зонтами, за которыми исчезает женщина.

Музыкальное оформление (Сергей Кривчиков) было одной из главных находок спектакля, психоделическая и полная тайн музыка Бьорк и Бликсы Баргельда вполне соответствовала общему настроению постановки.

Экзистенциальная драма героини разрешается ее сознательным выбором: не заслужив права жить в этом мире, она сама решает уйти из него, никого в этом не виня.

Спектакль получился чересчур эмоциональным и, возможно, несколько перегруженным терзающими душу монологами актрисы. Несмотря на трагический финал, пьеса, которую вполне можно назвать гимном сильной личности, оставляет ощущение внутреннего спокойствия и умиротворения.

Светлана ЗАЦЕПИНА